Автор
Риаз Хан давал это интервью в свитере «Stone Island», но, по его словам, он ещё не был одет должным образом для игры своей команды. Ему нужно было идти домой, чтобы полностью переодеться в свою игровую экипировку.
Хан давно отвернулся от печально известной фирмы «The Baby Squad» («Отряд малышей» — прим. ред.) и насилия 80-х годов, когда он был «кэжуалом». Так называли представителей этого направления футбольных хулиганов за дизайнерскую и спортивную одежду, которую они носили.
В те десятилетия насилие в футболе было аномально высоким: у каждого клуба была своя «фирма» — группа молодых людей, занимающихся хулиганством. Пока команды в переносном смысле сражались на футбольных полях, эти парни искали возможность сразиться со своими соперниками на улицах уже в прямом смысле слова.
Будучи подростком, Хан глубоко погрузился в мир моды, уличных драк и футбольной субкультуры. Позже он описал те годы с их суровым насилием и товариществом в надежде отговорить других от такого пути. Его книга «Khan: Reflections Of An Asian Casual» («Хан: размышления азиатского кэжуала» — Прим. ред.) была также адаптирована для сцены.
С момента, когда Хан прекратил свою деятельность в группировке «The Baby Squad», прошло более 30 лет. Сейчас он уважаемый семьянин и преподаватель, однако по сей день остаётся одна черта из его прошлой жизни, от которой он никогда не откажется.
«Я всё ещё наряжаюсь для футбола, как на показ мод, и это никогда меня не покинет», — заявляет старый хулиган.
Одежда в стиле «кэжуал» привлекла внимание 17-летнего Хана, когда он рос в Лестере в 1983 году. Он чувствовал, что не вписывается не только в преимущественно белое сообщество, но и в азиатскую общину города.
Вот что он рассказал:
В городе были разные объединения панджабцев и гуджарати (народы, преимущественно населяющие Индию и Пакистан — Прим. ред.), но я не чувствовал себя с ними комфортно, потому что я не понимал их язык. Моя семья — пуштуны, и, ко всему прочему, я выглядел как “белый”. Они так меня и дразнили — “белоснежка”.
Я родился в Лестере и имел соответствующий акцент, но меня отвергали как белые, так и азиаты. Я всегда хотел принадлежать к чему-то серьёзному, но меня все гнали, а я терзался вопросами: что мне делать и кто я такой.
Как-то раз я увидел группу футбольных хулиганов с чернокожим лидером. На них были либо британские гольф-костюмы, такие как «Lyle & Scott» или «Pringle», либо итальянская спортивная одежда. Я никогда не видел ничего подобного и тут же захотел быть на них похожим. Они были похожи на военное подразделение по своей организации, но выглядели дико стильно и своевольно.
Я во что бы то ни стало захотел анорак, как у лидера этой банды — красно-синий с белой полосой. Это был «Fila», но я тогда этого не знал. Разбив копилку и собрав все свои деньги, пошел на рынок и купил анорак, который, как мне показалось, был один в один, но в итоге я купил паленый Patrick… (смеётся — Прим. ред.)
Дополнил свой образ светлыми джинсами, кроссовками «Guillermo Vilas» от «Puma» и вызывающей грибовидной прической. Такого парня просто не могли не пригласить в «фирму» (смеётся — Прим. ред.).
Один англо-индиец из банды подошел ко мне возле торгового центра «Хеймаркете» и спросил, иду ли я на футбол, потому что, по его мнению, я был одет именно для этого. По его виду я сразу понял, что это свой и с ним идти не опасно, ведь в те времена в футболе было много расизма и скинхедов. Тогда были очень популярны «Национальный фронт» и «Combat 18″ (деятельность запрещена в некоторых странах — Прим. ред.).
Футбол был вербовочной площадкой для ультраправых — туда приходила рабочая молодежь, которой некуда было идти и не было работы, потому что это была эпоха Маргарет Тэтчер. Одноклассники рассказывали мне, что на футболе они поют: «В Юнион Джеке нет черного цвета», обращаясь к болельщикам или игрокам противника, поэтому я всегда говорил, что ни за что не пойду на футбольный матч — я боялся.
Однако в этой нарядно одетой мультикультурной группе я увидел что-то общее и согласился присоединиться к ним не только на домашнем матче, но и на выезде против «Бирмингем Сити». Вскоре я в полной мере осознал, что такое выезд.
Я приехал на станцию около 10:30 утра, и там была целая толпа парней с завитыми волосами и яркой одеждой. На мне была кофта «Fila Borg», которую я все же раздобыл, светлые джинсы и все те же кроссовки «Puma Guillermo Vilas». Я вписался в банду как влитой и впервые почувствовал, что нахожусь на своем месте.
Только первая моя «фирма» называлась «Young Trendy Squad» (Юные модники — Прим. ред.) и была подчинена «The Baby Squad». Для внешнего мира все были «Baby Squad», но внутри движа существовало множество мелких банд. Были «Десантники из Хайфилда», «Вонги», которые были преимущественно азиатами и занимались боевыми искусствами. Потом была TRA — Республиканская армия Тернби. Это были ирландские парни. Были и другие из Хинкли и Лафборо.
Белые, азиаты и чернокожие парни со всего Лестера — все они были едины. Их звали «The Baby Squad». Это название дал офицер полиции, который разрабатывал их и мечтал всех засадить.
Чтобы быть хулиганом, нужно было всё сделать правильно, а это — настоящее искусство. В Италии это называют «Sprezzatura» (небрежная элегантность или искусная непринужденность). Этот термин описывает стиль поведения, при котором человек производит впечатление непринужденности, но на самом деле за этим скрывается большое внимание к деталям и усилия. В контексте моды «Sprezzatura» — это умение одеваться стильно и изысканно, не показывая, что это требует усилий. Вы надеваете какую-то вещь, и это не требует усилий. Нужно было уметь носить одежду так, чтобы выглядеть стильно и уверенно.
Самое интересное, что я не увидел футбола во время своего первого выезда. Меня тупо арестовали на первой же игре…
Мы находились на круговом перекрестке с булыжной мостовой в центре торгового комплекса «Bullring». Над нами был надземный переход, и мы увидели афро, смотрящих на нас сверху.
Затем они начали спокойно спускаться и зарядили: “Зулусы, Зулусы”. Завязалась огромная драка, которой я никогда не видел ранее. Я не понимал, что происходит: где свои, где чужие. Это было как сцена из фильма 70-х «The Wanderers» (американский фильм 1979 года, основанный на одноименном романе Ричарда Прайса, который рассказывает о жизни молодых людей в Нью-Йорке начала 1960-х годов. Фильм снят Филипом Кауфманом и фокусируется на приключениях банды подростков-итальянцев, которые сталкиваются с другими уличными группировками — прим. ред.).
Я занимался боевыми искусствами, но не был бойцом. Мне было 17 лет, и я весил около 50 килограммов. В какой-то момент я оказался поднятым в воздух, а мои ноги болтались, как спагетти на вилке. Это был долбанный коп, который сказал: «Ты влип, солнышко!». Это была их излюбленная фраза, и они всегда говорили её, когда хватали хулигана.
Меня закинули в кузов фургона, и там я познакомился со всеми основными парнями «Baby Squad».
С того махача с «Зулу Уорриорз» пребывание в фирме было для меня как наркотик. Я должен был покупать лучшую одежду, тусоваться с парнями, ходить на домашние и гостевые игры. Было чувство принадлежности, но это не было интеграцией — это была ассимиляция.
Хочу отметить, что не было и не будет ничего похожего на уровень насилия, который был в 80-х. Ту эпоху уже никогда не вернуть. Теперь везде есть видеонаблюдение, запреты. За обычный подзатыльник можно попасть в тюрьму на срок до трех лет. А тогда за это полагался небольшой штраф, и то если тебя найдут. Я видел, как русские в Марселе накидывались на наших болельщиков. В мое время такое было невозможно. Их бы просто уничтожили. Сейчас только камеры спасают хулиганов из других стран.
Я помню, как в 80-е годы была забастовка шахтеров, и большая часть полиции пыталась разобраться с этим. Им банально не хватало дубинок в Мидлендсе (это обширный регион в центральной части Англии, который охватывает ряд графств, включая Уэст-Мидлендс и Ист-Мидлендс. Здесь находятся такие города, как Бирмингем, Ковентри, Лестер, Ноттингем и Вулвергемптон — прим. ред.), чтобы ещё и за нами следить. Поэтому пик насилия пришёлся на 1984-1985 годы. Это было очень жестоко. Я видел, как люди получали действительно серьезные травмы и находились на волосок от смерти.
Нам тоже серьезно доставалось. Очень страшно было на выезде против гребанного «Миллуолла». Это был незабываемый опыт. Я также своими глазами видел, как сотни хулиганов «Red Army» (Красная армия. Хулиганы, поддерживающие Манчестер Юнайтед — прим. ред.), а еще я никогда не забуду выезд к Астон Вилле.
Мы отправились в Бирмингем, слишком веря в себя. Нас было около 40 человек, и мы думали, что сможем погнать весь их общак.
В «Астон Парке» был большой холм. Когда мы увидели противника, то понеслись на них, как всадники из «Властелина колец», но, в отличие от книги, море людей хлынуло нам навстречу, крича: «Давай!»
Наш план, основанный на неожиданности, провалился. Они не испугались и начали давить числом. Мы кое-как пробились к одному дому, где была стройка. Там было много кирпичей, и мы начали их бросать. На какое-то время удалось сдержать напор врага, но потом у нас закончились кирпичи… Когда они это увидели, то дали по нам залп всем тем, что мы в них запустили. Укрыться было невозможно. Много парней получили травмы от этих «посылок».
Побитые кирпичами, мы бросились бежать, а они преследовали нас, как стая волков. Кто-то из наших выбился из сил и не мог бежать дальше. Они напали на него толпой и вбивали в асфальт, разбивая о голову кирпичи. Последние силы покинули нас, и мы решили остановиться и дать последний бой, но тут из-за угла появился «Старый Билл» (на хулиганском сленге так называют полицию — прим. ред.). Слава Богу, иначе нас бы убили.
Однако в общении с полицией было гораздо больше отрицательных моментов. В 1985 я получил 8 месяцев тюрьмы за нападение на одного идиота, который вздумал оскорблять меня и мою банду на расовой почве.
Меня отправили в тюрьму Эксетер, расположенную примерно в 200 милях от дома в Лестере, и я сразу же заметил одну вещь: я был единственным представителем этнического меньшинства во всей тюрьме. Мне пришлось жить с людьми, у которых был другой менталитет и другой акцент. Там не было никого из больших городов, с кем я мог бы общаться. Я ненавидел тюрьму, потому что был один, но я привык к ней, потому что привыкаешь к рутине.
Как только я вышел, конечно же, сразу отправился на футбол.
Однако поездка в Борнмут в 1987 году заставила меня отказаться от насилия, когда я увидел, как невинные люди могут оказаться втянутыми в это безумие.
Есть правила поведения. Нельзя бить болельщика в шарфе. Ты дерешься только с теми, кто хочет драться с тобой. Если кто-то переступал эту черту, старшие парни разбирались с ним.
На том выезде меня как переклинило. Я увидел, как очень красивой девушке разбили все лицо. Вот тогда я и решил, что это больше не для меня. В 23 года я перестал быть бойцом.
Я поменял стадион на хаус-музыку. Мы танцевали всю ночь вместо того, чтобы драться. И самое забавное, что мы веселились с парнями из «Ковентри Сити», «Ноттингем Форест» и «Дерби Каунти», которых до этого ненавидели. Мы все были на какой-то заброшке, танцевали вместе и обнимали друг друга после употребления некоторых веществ. Эта субкультура разрушала расовые барьеры и объединяла всех.
Там я тоже ощутил чувство принадлежности к чему-то великому, но употребление наркотиков завело меня в темное место, и выбрался из него я смог только когда вернулся к мусульманской вере.
Я был на самом дне, а потом прочитал Коран. Он заговорил со мной. Я всю жизнь искал этого принятия, и вот оно пришло.
Сейчас я отец четверых детей и продолжаю болеть за «Лестер» в их новом доме на стадионе «Кинг Пауэр». В 2007-2008 годах я начал наблюдать за ростом EDL (English Defence League — это правоэкстремистская организация, основанная в 2009 году в Великобритании. Её участники заявляют о борьбе против исламизации и экстремизма в стране. Движение возникло как ответ на предполагаемую угрозу со стороны исламских радикалов и считается крайне правым — Прим. ред.), ультраправых и хулиганства и решил рассказать свою историю в книге, которая была опубликована в 2010 году.
Я подумал, что могу обратиться к этим парням из футбола. Когда-то я был футбольным хулиганом. Я хотел сказать: «Смотрите, мусульмане здесь. Мы — часть общества. Мы такие же, как вы, мы следим за футболом и одеваемся так же, как вы. Мы ничем не отличаемся, просто мы мусульмане». Именно поэтому я написал книгу, чтобы достучаться до них.
Она получила невероятный отклик, и по ней была поставлена пьеса, которая в 2018 году шла 10 вечеров подряд в театре «The Curve» в Лестере.
Удивительно видеть, как маленький азиатский паренек, у которого ничего не было, становится героем спектакля. Не так много людей из Лестера, чья история жизни была показана на сцене. Есть Сью Таунсенд, Дэниел Ламберт и Человек-слон. Я попал в эту кампанию.
Мне было интересно узнать, почему в мире царит насилие. Теперь я преподаватель, провожу беседы в школах, чтобы убедить молодое поколение отказаться от него.
В прежние времена было очень трудно: в 70-е и начале 80-х годов банды скинхедов устраивали «паки-башинг» (избиение пакистанцев или охота на пакистанцев — Прим. ред.). Расистские оскорбления в наш адрес были ужасны, но тогда это было «нормой». Это было связано с тем, что политические деятели и группы утверждали, что этнические меньшинства приедут в Британию, чтобы захватить власть. Такие группы, как «Национальный фронт», были расистскими и антииммиграционными. Такими же были политики Энох Пауэлл с его речью «Реки крови» и Маргарет Тэтчер (тогдашний премьер-министр) с ее речью в парламенте о том, что «Британию заполонили иммигранты».
Все это подогревало ненависть к таким людям, как я. Это была постоянная борьба, будь то в школе, на улицах, на работе, на детских площадках. Я действительно не понимал этой ненависти. Но футбольная сцена «Casual» в 80-х разрушила все эти барьеры расизма (временно), поскольку большинству расистов пришлось уйти в подполье и молчать, потому что некоторые из лучших парней были представителями этнических меньшинств, так что те, кто был расистом, перестали открыто выражаться и принимали тебя таким, какой ты есть. Но теперь, похоже, все расисты вернулись, и этническим меньшинствам, особенно мусульманам, становится трудно из-за ненависти и разделения, созданного экстремистами, нацистами, фашистами и СМИ. Кажется, что мы прошли полный круг.
Подводя итог, хочется сказать, что какая-то часть меня до сих пор скучает по адреналиновым дням в «Baby Squad». Это никогда не уйдет из меня. Я скучаю по товариществу, по предвкушению, что не знаешь, что произойдет, по всей этой движухе. Такого чувства больше никогда не испытаешь.
Но я так же прекрасно понимаю, что настали новые времена, где не должно быть насилия.
